donvrem

Имя писателя Григория Валериановича Месняева больше известно в русском зарубежье, чем на родине: его литературный дар открылся на чужбине. Он сражался в «батальоне смерти» в Первую мировую войну и в полку генерала С. Маркова в Гражданскую войну [1]. Эти события нашли отражение в повести «Давнее», две главы из которой мы опубликовали. Судьба её главного героя капитана Сергея Свечина во многом схожа с судьбой самого автора – Григория Месняева...

"Война оказалась вовсе не такой, какой представлял её себе Серёжа. В ней не было ни лихих кавалерийских схваток, ни эффектных выездов батарей на позиции, ни густых пехотных колонн со стеной нависших штыков, неуклонной поступью двигающихся за развернутыми знаменами под дробь сверкающих барабанов.
Зато было бесконечно много боевого пота, крови, отталкивающих трупов, страшных ран, грязи, мокрых и мерзлых окопов, вшей, ночной тоски лазаретов и нескончаемых боевых будней.
Серёжа узнал, что для войны нужны не столько лихость, удаль, мгновенное геройство, сколько терпение, выносливость и готовность на неизвестно долгое время отказываться от всего того, что ценит человек в жизни".

Читайте статью Елены Высоцкой "Токмо за совесть".

Конечно, география романа «Тихий Дон» ясно прочитывается только теми, кто был в тех, описываемых местах.
Вот пример: из второй книги «Тихого Дона».
Слепяще-яркий световой хребет бугра, облитый глазурью солнца и синью безоблачного дня, белел, сахарно искрился. Под ним пёстрым лоскутным одеялом лежала слобода Ольховый Рог. Влево синела Свинюха, вправо туманными пятнами пластались хуторки и немецкие колонии, за изгибом голубела Терновская. На востоке за слободой корячился и полз вверх пологий, изрытый балками меньший размером бугор. На нём частоколом торчали телеграфные столбы, уходившие на Кашары.
День был на редкость ясный, морозный. Около солнца радужные дымились столбы. Ветер гнул с севера. В степи сипела позёмка. Но снеговые просторы, обнятые горизонтом, были светлы, лишь на востоке, перед самым остриём горизонта, задёрнутая лиловой марью, курилась степь.
Что за Свинюха такая? – может возникнуть вопрос у читателя. Может быть, гора? (по аналогии с Синюхой на Алтае).
Нет; это лежащее в долине реки Калитвы большое селение.
От города Миллерово по вёшенской трассе до слободы Ольховый Рог – километров двадцать, от Ольхового Рога до края Никольской (поворот направо) – три километра: вдоль этой дороги, редко нарушаемой автомобилями, – просторные сосновые леса, насаженные на песках. Перед пологим травянистым оврагом, по дну которого стремится к Калитве Осиновый ручей, лес прекращается. Отсюда уже видны первые домики слободы, она мало чем отличается от прочих «украинских» поселений верхней части Ростовской области: одиночные дома, пустыри, как бы случайно образовавшиеся улицы…
До появления в 1850 году кирпичной церкви во имя Николая Чудотворца (возведена на средства штаб-ротмистровой жены Марии Стефановны Вольховской, сестры Меланьи Кутейниковой) слобода называлась Свиной. В 1930-е годы из нескольких больших икон соорудили школьные парты, а кирпич от разобранной церкви увезли в слободу Криворожье (в то время – районный центр), на строительство машинно-тракторной станции. От церкви остались очертания фундамента на незастроенном школьном дворе и ступени, которые использовали по прямому назначению при строительстве деревянного интерната (это здание сейчас не используется).
А на правом берегу существовал посёлок Свиновской, с появлением в 1855 году храма в честь Покрова Божией Матери переименованный в слободу Покровскую.
Покровской слободы уже нет. Краевед Никольской слободы Виктор Алексеевич Ващенко объяснил так: жители стали покидать Покровскую ещё со времён Столыпинской реформы, потом – нэп, коллективизация, разнарядка на Атоммаш…
К слову сказать, неподалёку проктекает и Свиной ручей.
Такая вот «Свинюха»!