Изабелла Даниловна напевает вполголоса, и я едва улавливаю в тембре её «пластиночную» интонацию 30-х годов: «По старой Калужской дороге, На сорок девятой версте, Стоит при долине широкой Разбитая громом сосна...»
– И тут – после первого куплета – я поперхнулась: в горло попал комар. Ну, думаю, карьера моя закончилась. Но, так как я хорошо спела начало песни, публика проявила великодушие и не обратила внимания на мой сбой. Поэтому я продолжала.
Снова тихо напевает:
Под этой разбитой сосною
Свершилось немало чудес.
Под этой разбитой сосною
Гулял с кистенём молодец.
Все путники были в тревоге –
Он грабил и ночью и днём,
Пощаду давал только детям,
А взрослых он бил кистенём.
Шла лесом, шла тёмным бабёнка,
Молитву творила она,
В руках эта баба ребёнка –
Малютку грудного – несла...»
В этом месте я делала паузу и на одном дыхании
уже не пела, а почти выкрикивала:
«Стой!» – крикнул свирепый разбойник
И за косы бабу схватил.
Сорвал с неё синий повойник,
Взмахнул кистенем и... убил!..
– А потом я опять переходила на лирическое повествование, усиливая его драматическими красками:
Заплакал малютка ребёнок,
А вражия сила тотчас
Шепнула разбойнику в уши:
«Убей ты малютку хоть раз!»
Кистень просвистал, и не стало
Младенческой чистой души,
Всё небо огнем засверкало,
Раздалися громы в тиши.
С той силой могучей стрелою
Разбойник был этот убит.
Под этой разбитой сосною
Тот самый разбойник лежит!»
Продолжение следует
