Месяц назад ушёл из жизни Николай Скрёбов – последняя значительная фигура ростовской литературной жизни из поколения 1930-х. Хороший человек. Стихи? Слишком правильные, слишком культурные… Но не в том дело. Многих местных литераторов он поддерживал (тратя свое время, увы, и на графоманов); знал, как никто, литературную жизнь Ростова-на-Дону начиная, наверное, с 50-х годов.
Насчёт графоманов – вот что вспоминается мне время от времени.
Я, член редколлегии альманаха, сижу напротив главного редактора :
– Зачем вы приняли этот рассказ?
Редактор помолчал, откинувшись в кресле. Потом задумчиво спросил:
– Ты видел когда-нибудь... дурака?
– Ну... всякое случалось...
– Так смотри ещё раз!
Он решительно повернулся ко мне всем своим крупным корпусом, вытянул, как смог, шею и, устремив на меня взгляд, застыл (и для верности смахнул очки – чтобы я видел его ещё лучше).
– Это и есть... тот, кого вы так назвали?
– Именно! – редактор расслабился и занял прежнее положение. – Понимаешь... Приходит Скрёбов и говорит: вот рассказ, автор способный, лауреат премии за лучшее произведение для детей, напечатаете? Я говорю: о чём разговор, обязательно напечатаем! А потом прочитал... И теперь – что мне делать? Придётся печатать.
...Звоню автору: опубликовали! Голос усталый, унылый: «Ммм... ммм… напечатали? Я и не ожидал... Такая неудачная вещь... Скрёбов спрашивал, есть ли у меня что. Я сказал: да так... пока ничего... разве что вот этот рассказик... хотя вряд ли на что сгодится...«
Звоню Николаю Михайловичу Скрёбову: напечатали мы вашего способного автора! Тот едва припоминает, о чём и о ком речь: «А-а-а... а-а-а... Я что – разве передавал вам это? Ну что ж – рад, что сумел помочь».
Тогда я впервые и понял: если в журнале видишь слабое произведение – не всегда виновата редакция.
Хотя нет... Всегда. Всегда.
