Когда спектакли уже подходили к концу (дело было зимой 1918 года, после одесских гастролей театра «Гротеск», в котором работал Алексей Григорьевич Алексеев), пришли ко мне двое, по внешнему облику интеллигенты.
– Здравствуйте, Алексей Григорьевич. Мы за вами. Едемте в Ростов.
– Куда-а?
– Мы организуем там театр вашего стиля и прилетели за вами.
– Даже прилетели? Почему такая спешка?
– Проехать нельзя: Махно.
– А кто это «мы»?
– Группа… Ннну-у-у… состоятельных людей… любителей искусства… театра. <…>
Оказалось, что театр ещё только строят: отделывают подвал в большом доме страхового общества «Россия». Труппы ещё нет, но если мы договоримся, то просят меня помочь набрать артистов. <…>
Отсыпав кучу денег на авансы и на дорогу актёрам, мои новые хозяева улетели в Ростов.
Законтрактовал я нескольких артистов из нашей труппы, ещё кой-кого и поехал за актёрами в Киев. <…>
Когда я уже собирался ехать из Киева в Ростов, моя добрая знакомая актриса <…> спросила меня:
– Не нужен ли вам для Ростова молодой тенор?
– Нет, уже взял.
– Жаль. Очень уж хороший голос. А вы всё-таки послушайте. Он здесь.
И, не дав мне времени, отказаться, она закричала:
– Коля! Идите сюда! Познакомьтесь и спойте.
Подошёл Коля, долговязый, неуклюжий парень лет двадцати – двадцати двух, в обмотках, в бывших брюках-галифе, в заношенной вельветовой куртке, из которой вылезали красные лапищи. Он поздоровался с гордым и независимым видом, который явно должен был перекрыть впечатление от его отнюдь не великосветского туалета, подошёл к роялю и запел.
Чудесный голос, чарующий тембр, мощный, страстный звук… И лирический, и меццо-характерный, и даже драматический тенор.
– Ну, спойте ещё, – попросил я, хотя всё было ясно. – Кто вы? Откуда? Здешний?
– Нет, москвич.
– Петь учились? На сцене играли?
– Нет, не играл и не учился. Только граммофон слушал, как знаменитые певцы поют…
– Как вас зовут?
– Коля.
– Да нет… Имя, отчество, фамилия?
– Николай Константинович Печковский.
И взял я этого Колю-Николая на свою ответственность сверх всяких штатов на маленькое жалованье. Надо было дать ему аванс, денег на билет, на дорогу, но… Голос замечательный, а парень подозрительный: почти без штанов…
Дал я ему немного денег, а на билет и пропитание в дороге вручил кому-то из актёров и попросил присматривать за ним: вдруг сбежит?!
Сорок восемь лет прошло с тех пор… Николай Константинович Печковский – один из лучших русских певцов, народный артист РСФСР: мы с них в самых тёплых, дружеских отношениях, но и теперь при каждой встрече он корит меня:
– Нехорошо: всем – на дорогу и аванс, а мне… Денег не дали, да ещё шпионов приставили. Жуликом посчитали. Никогда вам этого не прощу…
Продолжение следует.
Запись 1940 года.
