В один из парижских дней раздался звонок в моём гостиничном номере. Звонили из Москвы:
– Как ты там?
– Прекрасно.
– Может быть, ты останешься?
– Что случилось?
– Здесь тебя ждут большие неприятности.
– Неприятности?
– Ты помнишь концерты, за которые получил тройную ставку?.. Это обнаружилось, и тобой интересуется ОБХСС (существовала в советское время такая организация – отдел по борьбе с хищением социалистической собственности).
Дело заключалось в следующем. Был некто Павел Леонидов, хитроумный организатор концертов, который всю жизнь ловко и нагло обманывал государство. По какой-то непонятной линии он приходился родственником Владимиру Высоцкому. Уехав за границу, он написал там книгу «Высоцкий и другие». Когда я прочёл то, что он написал в ней про меня, то подумал: если так написана вся книга, её автора можно поздравить – он в родстве и с гоголевским Ноздрёвым по части «отливания пуль». Ложь его приторная. По словам Леонидова выходило, что он мне, видите ли, сделал добро и погорел исключительно по моей наивности и глупости. Магомаев, пишет он, человек талантливый и парень симпатичный, но вместо того чтобы сыграть мальчика паиньку, встал в позу, и вот из-за этого дело раскрутили ещё больше.
А было всё так. Ростовская филармония испытывала трудности – у неё не было денег: концерты её артистов не давали сборов. Намечались гастроли в Москве её Ансамбля донских казаков, а у артистов не было приличных костюмов. Леонидов и предложил мне выручить ростовчан – поехать туда и спеть на стадионе. За сольные концерты в обычных залах мне платили тогда двести рублей. Леонидов сказал: «Тебе предлагают тройную ставку, если споёшь на стадионе для сорока пяти тысяч человек». Уверил, что даже есть официальное разрешение министерства: если артисты за исполнение двух-трёх песен для такой многотысячной аудитории получают тройную ставку, то я за сольный концерт тем более могу получить её. Всё было логично. Но на деле никакого официального разрешения министерства не существовало.
Продолжение следует.
