Анастасию Вяльцеву, знаменитую в начале века, называли Несравненной; пластинки с напетыми ею романсами и песнями имелись в каждом доме, на концерты трудно было попасть. И вот – неожиданное известие: рак крови. В феврале 1913 года певицы не стало.В 2001 году вышла книга о Вяльцевой «Под чарующей лаской твоею», где приводится эпизод, выловленный из газеты «Приазовский край» за 1913 год. К сожалению, автор – Валерий Сафошкин – не дал ссылки на номер, а сотрудник Донской публички не догадался этот номер у себя зафиксировать. Но, если потребуется, газету откопать возможно.
Итак, после панихиды скульптор В. И. Демчинский снял с лица Вяльцевой маску. Ближе к ночи в доме пришёл художник-портретист из Ростова-на-Дону А. Гринман, которому было позволено сделать портрет умершей. Работая над портретом, А. Гринман всю ночь находился у гроба и сделался свидетелем поистине душераздирающих сцен. Согласно его рассказу, он «начал набрасывать углем в присутствии матери Вяльцевой, её брата, неотлучно находившегося у гроба, и сестры милосердия. У ног покойной монотонно читала монашенка... Из моря белых цветов видно было покойное лицо Вяльцевой. Только на грудь ей кто-то положил пучок ярко-красной гвоздики.
Матушка заволновалась:
– Надо будет убрать красные цветы, Настя не любила ничего красного.
Я запротестовал, потому что на фоне белых цветов это красное пятно было эффектно. Матушка нехотя согласилась:
– Да как же, ведь любимый цвет Насти – белый да розовый, она и платье-то это сама заказала, на случай смерти, чтобы мы ее похоронили в белом с розовыми лентами.
Матушка подошла к лицу Анастасии Дмитриевны и хотела закрыть ей губы. Тут сестра милосердия помешала ей: «Ведь Анастасия Дмитриевна не велела замыкать уст, она в гробу хотела лежать с открытыми устами, как будто поёт.
...Вдруг распахивается дверь, и полковник высокого роста, в николаевской шинели, бросился со слезами перед гробом и начал целовать руки. Шинель распахнулась, и я увидел на нём больничный халат. Я догадался, что это больной супруг Анастасии Дмитриевны прощается с нею.
Всю ночь оставался я с ней почти один. Только монашка подходила. Подойдёт к моему портрету, вздохнет, скажет: «Как похожа!» Перекрестится и опять начнет читать молитву»…
Судьба посмертного портрета Вяльцевой работы Гринмана неизвестна – во всяком случае, на сегодняшний день.
