ДОН

Из «Записок» Михаила Ивановича. Глинки.
«В начале марта 1823 года отец известил меня, что ему угодно было, чтобы я воспользовался  представившимся удобным случаем для поездки на Кавказ, чтобы воспользоваться там минеральными водами. <…>
Наконец прибыл товарищ с братом, и мы отправились далее (т. е. от Харькова). Вскоре беспредельные степи сменили живописную Украину, мы переехали Дон в Оксае и очутились в Азии, что несказанно льстило моему самолюбию. Скажу, однако же, что до самого прибытия на серные воды (т. е. в Пятигорск) взор не находил предметов приятных, напротив, почти ничего не было видно, кроме беспредельных степей, заросших густой, высокой ароматной травой».



( Collapse )

«Осенью 1915 года в Ростовской-на-Дону газете «Приазовский край», читавшейся и в Нахичевани-на-Дону – маленьком городке, который сейчас присоединён к Ростову и составляет один из его районов (Пролетарский), – появилось извещение: Сергей Васильевич даёт в Ростове 20 октября фортепьянный концерт из произведений Скрябина», – вспоминала Мариэтта Шагинян, одна из немногих людей, кому Рахманинов поверял сокровенные мысли и чувства...
Интересное совпадение: и Рахманинов и Шагинял родились 2 апреля (по новому стилю)!
На концерте Рахманинова в Ростове, проходившем в зале торговой школы 20 октября 1915 года, присутствовала Мариэтта Шагинян с сестрой Магдалиной.
На следующий день Рахманинов в условленный час приехал на трамвае в Нахичевань. Его ждали Мариэтта, Магдалина и их мать Пепронэ Яковлевна... Прибранный флигелёк, традиционные армянские блюда, радушные хозяева – и соседи, едва успевшие выглянуть из окон своих домов, из калиток своих, на знаменитость: может, раз в жизни такое бывает...
Встреча продлилась часа полтора: нужно было уезжать в Баку и Тифлис. «Был так хорош, мил и весел, каким я его давно уже не видела», – записала в дневнике Шагинян. Говорил Сергей Васильевич о Скрябине, сетовал на то, что критики отмечают его, Рахманинова, как пианиста, а не как композитора... Обещал, что разговор, более неторопливый, более серьёзный, ещё впереди... На том и проводила его Мариэтта Сергеевна к трамваю, надеясь на скорое письмо – или на встречу: через месяц Сергей Васильевич должен был выступить в Ростове ещё раз, на обратном пути в Москву.
И вот ноябрьская встреча. На сей раз гость не спешил, беседа была долгой... Рассказывал о своём детстве, о своей родне, поведал о «секретной» мечте – играть Шопена. Как-то неожиданно речь зашла о смерти; признался, что при мысли о ней чувствует страх... Как раз в это время Пепронэ Яковлевна принесла из кухни любимые им фисташки, поджаренные в соли. Сергей Васильевич незаметно увлёкся ими – и вдруг опомнился: «за фисташками страх смерти куда-то улетучился...». Фисташки на следующий день были переданы ему на вокзале как ... «средство против страха смерти».

Продолжение – ростовская журналистка Юлия Быкова рассказывает:

Купеческая знать Ростова предпочитает собираться в Коммерческом клубе, который был открыт по инициативе
Байкова в 1860 году на углу Большой Садовой (ныне – сквер перед консерваторией). Чуть позже Коммерческий клуб покупает у города пустошь на восточной окраине Ростова (район сквера 1 Мая) и под руководством питерского архитектора Петерса разбивает здесь сад: озеро с лебедями, сцена, ресторан. «Устроено богато и со вкусом». Ежедневно в летний сезон – с 1 мая до 1 сентября – в саду играет симфонический оркестр». На крыше пристройки к главному зданию – комфортабельное летнее кафе.
Со временем купеческую знать в Коммерческом клубе разбавят представители малого бизнеса – мещане и разночинцы.
В 1882 году газета «Приазовский край» сообщит под рубрикой «Скандал» о таком казусе: «Благодаря весьма пикантным туалетам двух приезжих дам из Таганрога приняли за артисток и вывели из зала. Дело в том, что артисток постановлено в этом году в клуб не пускать. Ростовский коммерческий клуб, где среди членов есть люди всяких профессий, изгоняет артистов из своей среды!» – негодует репортер.
Рангом ниже считается Клуб приказчиков на ул. Казанской (ныне – пер. Газетный), где днем можно бесплатно побывать в библиотеке, а вечером – провести досуг за 55 коп. Кстати, о заработках: извозчик в Ростове зарабатывал от 1 (летом) до 2 руб. в сутки.
Для самых простецких посетителей открыт Ростовский общественный клуб. О его нравах рассказывает газетный «Фельетон-крошка»: «Покорнейше просят господ членов клуба и гостей не разливать по полу пива и вина, напившись, во время танцев сюртуков и жилетов не снимать, а в случае завязавшейся драки новых стульев не ломать и пользоваться уже изломанными, которые хранятся за печкой».

Продолжение следует

Слобода Никольская Миллеровского района тянется по левому берегу реки Калитвы; а вдоль противоположного идут цепью высокие бугры. Если подняться на вершину – раскроются взору поля, и древний курган тут как тут. По рассказам местного краеведа Виктора Алексеевича Ващенко, на склонах этого кургана собирались зрители, прибывшие на концерты заезжих артистов (была даже концертная бригада из Нальчика). Приезд и выступления гастролёров оплачивал обширный Кашарский совхоз, контора которого в начале 1960-х годов находилась в Никольской; на концерты приходили пешком, приезжали в кузовах грузовиков и на велосипедах жители соседних хуторов. Принимали артистов радостно, долго потом обсуждали увиденное…
Но почему концерты проходили перед курганом? Зал Дома культуры Никольской слободы не мог вместить всех желающих; ну и, кроме того, летом – в помещении жарко и душно. А здесь – почти экзотика.
Курган давно зарос высокой травой и кустарником…

Продолжение

Изабелла Даниловна напевает вполголоса, и я едва улавливаю в тембре её «пластиночную» интонацию 30-х годов: «По старой Калужской дороге, На сорок девятой версте, Стоит при долине широкой Разбитая громом сосна...»
– И тут – после первого куплета – я поперхнулась: в горло попал комар. Ну, думаю, карьера моя закончилась. Но, так как я хорошо спела начало песни, публика проявила великодушие и не обратила внимания на мой сбой. Поэтому я продолжала.
Снова тихо напевает:

Под этой разбитой сосною
Свершилось немало чудес.
Под этой разбитой сосною
Гулял с кистенём молодец.

Все путники были в тревоге –
Он грабил и ночью и днём,
Пощаду давал только детям,
А взрослых он бил кистенём.

Шла лесом, шла тёмным бабёнка,
Молитву творила она,
В руках эта баба ребёнка –
Малютку грудного – несла...»

В этом месте я делала паузу и на одном дыхании
уже не пела, а почти выкрикивала:

«Стой!» – крикнул свирепый разбойник
И за косы бабу схватил.
Сорвал с неё синий повойник,
Взмахнул кистенем и... убил!..

– А потом я опять переходила на лирическое повествование, усиливая его драматическими красками:

Заплакал малютка ребёнок,
А вражия сила тотчас
Шепнула разбойнику в уши:
«Убей ты малютку хоть раз!»

Кистень просвистал, и не стало
Младенческой чистой души,
Всё небо огнем засверкало,
Раздалися громы в тиши.

С той силой могучей стрелою
Разбойник был этот убит.
Под этой разбитой сосною
Тот самый разбойник лежит!»

Продолжение следует

95 лет назад, в июле 1919 года, в Ростове в Машонкинском театре концертировал Александр Николаевич Вертинский (1889–1957), выдающийся русский эстрадный артист, киноактёр, композитор, поэт и певец, кумир эстрады первой половины XX века.
Его гастроли сопровождались шлейфом откликов в местной печати. В частности, в газете «Вечернее время» от 2 июля 1919 года появилась заметка Александра Волкова «Певец своей печали (к приезду в Ростов А. Н. Вертинского)»; размещалась информация о том, что в  субботу 6 июля 1919 года в театре Машонкина состоялся  концерт автора популярных песенок-шансонеток А. Вертинского. «Только один концерт», - предупреждала реклама...
В Нахичевани концерт Вертинского состоялся 7-го июля.

http://www.youtube.com/watch?v=83zPO8Vf02Q

Дорога в хуторок с романтическим названием Поцелуев (название, видимо, происходит от фамилии) идёт от города Белая Калитва вдоль широкого Северского Донца, который то разворачивается во всю ширь, то исчезает в густой листве рощ. Поцелуев появляется за излучиной реки, за горой, которая была высокой и крутой, пока её не срыли экскаваторы. Его центральная часть далеко растягивается вдоль проезжей дороги; часть хутора взбирается на склоны холма (оттуда и открывается прекрасный вид на Северский Донец). Если подняться по грунтовке на холм и затем сойти в овраг, придёшь к роднику: воду из него берут жители Поцелуева, соседних хуторов, Белой Калитвы.
На сайте Поцелуевской основной общеобразовательной школы мы можем прочесть от том, что «в балке, идущей от горы, между Большим колодцем и Донцом в свое время поселился Дмитрий Рогачёв. Выстроил он дом, посадил сад, запрудил ручей и выращивал в собственном пруду рыбу. В скале рядом пробил дыру и вставил каменный жёлоб. И пошла из-под скалы  чистая вкусная водичка. Рос сад, в пруду жировала рыба, а сам хозяин осенью часто охотился. Дичи в округе было превеликое множество – стрепет, дудак (дрофа),  куропатки.
...Прознали про этот райский уголок   богачи станицы Каменской  и послали гонцов  разузнать, что да как у Рогачева. Однажды нагрянули в балку купцы, да не с пустыми руками. Тут тебе всякая всячина на столах, тут тебе оркестр и танцоры. Выпивка и уха  из хозяйской рыбы, пляски да песни. Многие годы приезжали сюда отдыхать из Каменска, пока не помер хозяин – дед Митрий».
К сожалению, в хуторе трудно найти каких-либо остатков старины – кроме разве что каменных оград из местного дикого камня. Почти невозможно пробраться к берегу Северского Донца: его загораживают дворы жителей. Но при большом желании исхитриться всё же можно – и тогда увидишь реку во всей красе, её заманчивые противоположные берега: цепь бугров с выходами скал…

( Collapse )

Изабелла Юрьева вспоминала, что её первым аккомпаниатором был Артур Полонский.

Она назвала имя очень известного в 1940-е – 1950-е годы композитора, его медленный фокстрот «Цветущий май» пользовался в СССР огромной популярностью!

Артур Морицевич родился в 1899 году в Киеве; в четырнадцатилетнем возрасте уже подрабатывал «музыкальным иллюстратором» в иллюзионе «Ренессанс». В 1917-м поступил в консерваторию. А через два года вступил в ряды Красной армии. Сначала служил заведующим музыкальной частью, потом председателем клуба батальона.

Через три года – демобилизация, Ростов-на-Дону, работа пианистом в Саду имени Карла Маркса; там он и аккомпанировал Изабелле Юрьевой в её первом концерте.

В 1924–1925 годах Полонский – снова в Киеве (тапёр в кинотеатрах), с 1925 года – в Москве: писал танцевальную музыку, аккомпанировал певцам, руководил джаз-оркестрами.

В 40-е годы вышло огромное количество дисков с музыкой Артура Полонского; их исполняли небольшие ансамбли, оркестры под управлением Александра Варламова, Вадима Людвиковского, Виктора Кнушевицкого… Почти в каждом доме имелась пластинка, на одной стороне которой был записан фокстрот М. Блантера «Лёгкий ветерок», на другой – танго самого Полонского «Первая встреча».

Артур Морицевич ушёл из жизни в 1989 году.

http://www.youtube.com/watch?v=crHreHfdtms

В 1930-е годы и позже были очень популярны песни и романсы «Андрюша», «Мама», «Стаканчики» и многие другие; их пели Клавдия Шульженко, Владимир Нечаев, Павел Кадочников, Пётр Лещенко… Автор слов к этим произведениям – Григорий Борисович Гридов, семья которого в годы Первой мировой переехала в Ростов-на-Дону; там он, после службы в Красной Армии, учился в Донском институте народного хозяйства и после – в университете.

Известность Гридов приобрёл благодаря песням, куплетам на злобу дня, детским стихам.

Осенью 1941-го он вместе с другими ростовскими писателями и журналистами работал в редакции военной газеты «К победе!». Гридов погиб в том же году в окружении под Вязьмой; хотя была в ходу и другая версия: в концлагере. Однако в 1980 году его могилу обнаружили ростовские поисковики. Останки перезахоронили в Вязьме, в братской могиле на Екатерининском кладбище.

Одна из песен, которая была очень популярна в годы войны, – «Возвращение» («Иду по знакомой дорожке»). Музыка Александра Владимирцова, поёт Эмиль Кемпер в сопровождении театрализованного джаз-оркестра «Интервью» под его управлением; запись 1940 года.
http://www.russian-records.com/details.php?image_id=9760