ДОН

Из «Записок» Михаила Ивановича. Глинки.
«В начале марта 1823 года отец известил меня, что ему угодно было, чтобы я воспользовался  представившимся удобным случаем для поездки на Кавказ, чтобы воспользоваться там минеральными водами. <…>
Наконец прибыл товарищ с братом, и мы отправились далее (т. е. от Харькова). Вскоре беспредельные степи сменили живописную Украину, мы переехали Дон в Оксае и очутились в Азии, что несказанно льстило моему самолюбию. Скажу, однако же, что до самого прибытия на серные воды (т. е. в Пятигорск) взор не находил предметов приятных, напротив, почти ничего не было видно, кроме беспредельных степей, заросших густой, высокой ароматной травой».



( Collapse )

Композитор К. Д. Акимов и либреттист М. Ю. Романенко лётчицам Гвардейского Таманского орденов Красного Знамени и Суворова 3-й степени авиационного полка посвятили оперу «Песнь о таманских боевых подругах». Прототипом главной героини оперы стала Герой Советского Союза Евдокия Андреевна Никулина.
Вот справка об этом героическом человеке:
http://www.donvrem.dspl.ru/archPersonaliiArtText.aspx?pid=32&id=858

Фрагмент из книги Муслима Магомаева «Живут во мне воспоминания»
Время действия – 1960-е.
(окончание)

Тогда уже практиковались выступления ведущих наших артистов и известных иностранных гастролёров для большой аудитории – во Дворцах спорта, на стадионах. Но концертные ставки для исполнителей оставались такими же, какими они были и при выступлениях в обычных небольших залах. Когда к Фурцевой обратилась одна наша очень популярная певица с просьбой изменить подобную практику при расчётах, министр ответила отказом, сославшись на то, что из-за двух-трёх суперизвестных  артистов не будет пересматривать ставки.
Итак, я согласился на сольный концерт в Ростове-на-Дону. Я спел, получил за него свои кровно заработанные шесть сотен, расписавшись при этом в официальной бухгалтерской ведомости, то есть с учётом всех положенных вычетов. Эти-то деньги за концерты на стадионе и стали мне инкриминировать, словно я получил в Ростове огромный гонорар. Начали выяснять, что к чему, заинтересовались деятельностью конкретных администраторов. Дело раскрутилось… Естественно, что информация об известных людях распространяется моментально, да ещё обрастает при этом самыми невероятными подробностями.
Вот такую весёлую весточку получил я из Москвы, сидя в своём но мере в парижской гостиницы. И такая взяла меня тоска, что впору было напиться. Хорошо ещё, что тогда в Париже находился мой брат Кемал – приехал из Швейцарии, когда из газет узнал, что я буду выступать в «Олимпии». Кемал собирался повести меня в какой-нибудь хороший парижский ресторан. Но поскольку советским людям за рубежом не рекомендовалось посещать «злачные» места в одиночку, то я подумал. что будет лучше, если брат пригласит и небольшую делегацию объединения «Межкнига», приехавшую тогда в Париж. В этой группе был и тогдашний директор фирмы «Мелодия», которая выпускала мои пластинки, товарищ Пахомов. Всей компанией мы хорошо посидели в знаменитом ресторане «Лидо».
«Межкниговские» жители и директор «Мелодии», конечно, тогда уже знали, что надо мной сгущаются тучи, что в Москве уже вовсю раскрутилось «ростовское» дело, поэтому приглядывались и прислушивались ко всему, что я делал или говорил. На следующий день после ужина в респектабельном ресторане вместо того чтобы поблагодарить за  роскошный приём, на который они за собственные деньги никогда бы не решились, эти товарищи стали выяснять:
– Откуда у твоего брата столько денег?
Как мог, объяснил, утоляя их должностное любопытство…

Фрагмент из книги Муслима Магомаева «Живут во мне воспоминания» (Москва. 2008).

В один из парижских дней раздался звонок в моём гостиничном номере. Звонили из Москвы:
–  Как ты там?
–  Прекрасно.
–  Может быть, ты останешься?
– Что случилось?
– Здесь тебя ждут большие неприятности.
– Неприятности?
– Ты помнишь концерты, за которые получил тройную ставку?.. Это обнаружилось, и тобой интересуется ОБХСС (существовала в советское время такая организация – отдел по борьбе с хищением социалистической собственности).
Дело заключалось в следующем. Был некто Павел Леонидов, хитроумный организатор концертов, который всю жизнь ловко и нагло обманывал государство. По какой-то непонятной линии он приходился родственником Владимиру Высоцкому. Уехав за границу, он написал там книгу «Высоцкий и другие». Когда я прочёл то, что он написал в ней про меня, то подумал: если так написана вся книга, её автора можно поздравить – он в родстве и с гоголевским Ноздрёвым по части «отливания пуль». Ложь его приторная. По словам Леонидова выходило, что он мне, видите ли, сделал добро и погорел исключительно по моей наивности и глупости. Магомаев, пишет он, человек талантливый и парень симпатичный, но вместо того чтобы сыграть мальчика паиньку, встал в позу, и вот из-за этого дело раскрутили ещё больше.
А было всё так. Ростовская филармония испытывала трудности – у неё не было денег: концерты её артистов не давали сборов. Намечались гастроли в Москве её Ансамбля донских казаков, а у артистов не было приличных костюмов. Леонидов и предложил мне выручить ростовчан – поехать туда и спеть на стадионе. За сольные концерты  в обычных залах мне платили тогда двести рублей. Леонидов сказал: «Тебе предлагают тройную ставку, если споёшь на стадионе для сорока пяти тысяч человек». Уверил, что даже есть официальное разрешение министерства: если артисты за исполнение двух-трёх песен для  такой многотысячной аудитории получают тройную ставку, то я за сольный концерт тем более могу получить её. Всё было логично. Но на деле никакого официального разрешения министерства не существовало.

Продолжение следует.

И ещё несколько эмоциональных нот по поводу посёлка Целина. Да, вся центральная часть – это целые плантации роз; там же – самые разнообразные деревья: белые акации, каштаны, декоративные разновидности вязов и клёнов, катальпы, зелёные и голубые ели… и много всего другого; воздух чист и ароматен. В небольшом по площади парке – так же уютно и декоративно, много гуляющих, раздаются радостные детские возгласы. И звенели вчера из динамика песни 70-х, по случаю 12 июня, наверное. Вполне советский посёлок, в самом лучшем смысле этого слова: преображение далёкого уголка Земли в калмыцких степях продолжается!
Коль коснулись «советского», добавим, что в период коллективизации сюда приезжало на жительство немало семей, не желавших вступать в колхозы. И ещё: в местном совхозе в 1929 –1930 годах работал молодой американский специалист Лем Харрис, помогавший рабочим освоить трактор, комбайн и другие машины, закупленные в Америке. В 80-е годы он трижды приезжал в Целину – вспомнить свои молодые годы, которые для него были счастливыми.
И вот ещё что. По итогам Всероссийского конкурса на звание «Самое благоустроенное городское (сельское) поселение России» за 2010 год, Целинское – заняло первое место!

«Осенью 1915 года в Ростовской-на-Дону газете «Приазовский край», читавшейся и в Нахичевани-на-Дону – маленьком городке, который сейчас присоединён к Ростову и составляет один из его районов (Пролетарский), – появилось извещение: Сергей Васильевич даёт в Ростове 20 октября фортепьянный концерт из произведений Скрябина», – вспоминала Мариэтта Шагинян, одна из немногих людей, кому Рахманинов поверял сокровенные мысли и чувства...
Интересное совпадение: и Рахманинов и Шагинял родились 2 апреля (по новому стилю)!
На концерте Рахманинова в Ростове, проходившем в зале торговой школы 20 октября 1915 года, присутствовала Мариэтта Шагинян с сестрой Магдалиной.
На следующий день Рахманинов в условленный час приехал на трамвае в Нахичевань. Его ждали Мариэтта, Магдалина и их мать Пепронэ Яковлевна... Прибранный флигелёк, традиционные армянские блюда, радушные хозяева – и соседи, едва успевшие выглянуть из окон своих домов, из калиток своих, на знаменитость: может, раз в жизни такое бывает...
Встреча продлилась часа полтора: нужно было уезжать в Баку и Тифлис. «Был так хорош, мил и весел, каким я его давно уже не видела», – записала в дневнике Шагинян. Говорил Сергей Васильевич о Скрябине, сетовал на то, что критики отмечают его, Рахманинова, как пианиста, а не как композитора... Обещал, что разговор, более неторопливый, более серьёзный, ещё впереди... На том и проводила его Мариэтта Сергеевна к трамваю, надеясь на скорое письмо – или на встречу: через месяц Сергей Васильевич должен был выступить в Ростове ещё раз, на обратном пути в Москву.
И вот ноябрьская встреча. На сей раз гость не спешил, беседа была долгой... Рассказывал о своём детстве, о своей родне, поведал о «секретной» мечте – играть Шопена. Как-то неожиданно речь зашла о смерти; признался, что при мысли о ней чувствует страх... Как раз в это время Пепронэ Яковлевна принесла из кухни любимые им фисташки, поджаренные в соли. Сергей Васильевич незаметно увлёкся ими – и вдруг опомнился: «за фисташками страх смерти куда-то улетучился...». Фисташки на следующий день были переданы ему на вокзале как ... «средство против страха смерти».

Слобода Никольская Миллеровского района тянется по левому берегу реки Калитвы; а вдоль противоположного идут цепью высокие бугры. Если подняться на вершину – раскроются взору поля, и древний курган тут как тут. По рассказам местного краеведа Виктора Алексеевича Ващенко, на склонах этого кургана собирались зрители, прибывшие на концерты заезжих артистов (была даже концертная бригада из Нальчика). Приезд и выступления гастролёров оплачивал обширный Кашарский совхоз, контора которого в начале 1960-х годов находилась в Никольской; на концерты приходили пешком, приезжали в кузовах грузовиков и на велосипедах жители соседних хуторов. Принимали артистов радостно, долго потом обсуждали увиденное…
Но почему концерты проходили перед курганом? Зал Дома культуры Никольской слободы не мог вместить всех желающих; ну и, кроме того, летом – в помещении жарко и душно. А здесь – почти экзотика.
Курган давно зарос высокой травой и кустарником…

Продолжение

Изабелла Даниловна напевает вполголоса, и я едва улавливаю в тембре её «пластиночную» интонацию 30-х годов: «По старой Калужской дороге, На сорок девятой версте, Стоит при долине широкой Разбитая громом сосна...»
– И тут – после первого куплета – я поперхнулась: в горло попал комар. Ну, думаю, карьера моя закончилась. Но, так как я хорошо спела начало песни, публика проявила великодушие и не обратила внимания на мой сбой. Поэтому я продолжала.
Снова тихо напевает:

Под этой разбитой сосною
Свершилось немало чудес.
Под этой разбитой сосною
Гулял с кистенём молодец.

Все путники были в тревоге –
Он грабил и ночью и днём,
Пощаду давал только детям,
А взрослых он бил кистенём.

Шла лесом, шла тёмным бабёнка,
Молитву творила она,
В руках эта баба ребёнка –
Малютку грудного – несла...»

В этом месте я делала паузу и на одном дыхании
уже не пела, а почти выкрикивала:

«Стой!» – крикнул свирепый разбойник
И за косы бабу схватил.
Сорвал с неё синий повойник,
Взмахнул кистенем и... убил!..

– А потом я опять переходила на лирическое повествование, усиливая его драматическими красками:

Заплакал малютка ребёнок,
А вражия сила тотчас
Шепнула разбойнику в уши:
«Убей ты малютку хоть раз!»

Кистень просвистал, и не стало
Младенческой чистой души,
Всё небо огнем засверкало,
Раздалися громы в тиши.

С той силой могучей стрелою
Разбойник был этот убит.
Под этой разбитой сосною
Тот самый разбойник лежит!»

Продолжение следует

Подумали о том, что хорошо бы ещё раз вспомнить в нашем Живом Журнале Изабеллу Юрьеву, и поискали, на какую бы её запись сделать ссылку. И вдруг читаем: «Изабелла Юрьева. Зачем я влюбился». Но разве записывала певица этот романс на пластинку? Удивились, стали слушать. Да – действительно: тот самый романс, но поёт его… не Изабелла Юрьева!
А поёт – Марина Ивановна Черкасова; в 1930-е годы она записала на патефонные пластинки шесть романсов. Тогда Черкасова работала в недавно созданном цыганском театре «Ромэн».
Родилась она в 1906 году в дворянской семье; училась в балетной школе, танцевала на эстраде. Была солисткой цыганского хора руководимого Егором Поляковым. Потом – сорок лет работы в театре «Ромэн», где она сыграла более пятидесяти ролей.
Не стало певицы и актрисы в 1972 году; она похоронена в Москве на Хованском кладбище.
Так что не верьте – поёт не Изабелла Юрьева.

http://www.youtube.com/watch?v=JCzRFM5vnbM

95 лет назад, в июле 1919 года, в Ростове в Машонкинском театре концертировал Александр Николаевич Вертинский (1889–1957), выдающийся русский эстрадный артист, киноактёр, композитор, поэт и певец, кумир эстрады первой половины XX века.
Его гастроли сопровождались шлейфом откликов в местной печати. В частности, в газете «Вечернее время» от 2 июля 1919 года появилась заметка Александра Волкова «Певец своей печали (к приезду в Ростов А. Н. Вертинского)»; размещалась информация о том, что в  субботу 6 июля 1919 года в театре Машонкина состоялся  концерт автора популярных песенок-шансонеток А. Вертинского. «Только один концерт», - предупреждала реклама...
В Нахичевани концерт Вертинского состоялся 7-го июля.

http://www.youtube.com/watch?v=83zPO8Vf02Q